История керамики: белая береза, закат Европы и «хорошую религию придумали японцы»

…В начале XX века Япония продолжала изо всех сил перестраиваться, перекраиваться и с упоением вестернизироваться в самых разных областях своего бытия. Островитяне увлеченно, с восторженным усердием неофитов старательно сбивали коктейль из собственной аутентичной культуры и всякой полезной и неполезной всячины, привнесенной из Европы и Америки.

 

Японская керамика

 

Керамика Японии

 

Керамика ручной работы

Коктейль получался интересным; в культурном плане это выразилось (в той части, которая касается искусства, точнее, искусства изобразительного, еще точнее – декоративно-прикладного, а если быть совсем уж точным, то в керамике) в следующем: собралась кучка восторженных молодых (или хотя бы моложавых) духом творческих персонажей и давай вовсю изобретать новую идеологию. Заметной фигурой в этой среде был Янаги Мунэёси (Соэцу), человек, чрезвычайно активно выступающий на поприще воплощения обобщающих (и ментально щекочущих) философствований в реальную жизнь: культуролог, коллекционер, искусствовед и вообще очень практический и практичный ценитель прекрасного. Кроме прочего, поначалу он записался в литературно-просветительскую тусовку «Сиракаба» («Белая береза»), основу которой составляли порывистые выпускники элитарной «Школы пэров» (где элементарные знания об окружающем мире получали члены императорской фамилии и прочая элита): так вот этим мажорам поднадоела родная сакура, они до одурения обчитались Львом Толстым, взасос полюбили хоть и не местные, но социально симпатичные белые березы, крестьянскую простоту и вообще захотели быть ближе к народу. Но – Восток, как всем известно, дело тонкое: Янаги, в целом благосклонно воспринявший идеи приятелей, решил расцветить их буддистскими финтифлюшками и приправить дзэнским перчиком.

Надо сказать, что японский буддизм – штука сложная, без поллитры (и не пресловутого слабенького сакэ, а сётю или окинавского авамори: они покрепче будут) не разберешься: все-таки как-никак пара сотен различных школ. Между прочим, в буддизме не запрещается посматривать, так сказать, по сторонам в плане взаимодействия с другими духовными практиками, и поэтому в Китае, к примеру, он вполне добрососедствует с даосизмом. В Японию же, как известно, учение Гаутамы принесли именно обитатели Срединной империи, обогатившие его своим богатым опытом: ну, а сыны Ямато от души добавили своего синтоизма. (А тут еще XX век, искания, гуманизация, дегуманизация, бергсоны со шпенглерами, закат Европы и что-то там бубнит Заратустра… Так что на выходе получается такой продукт, что закачаешься: как говорилось в «Матрице», «…от него – полный улет»).

Примитивно (очень примитивно) говоря, у японских буддистов чисто по жизни принято двигаться в стиле либо дзирики, либо тарики. Дзирики – путь «своей силы», тарики – «силы другого», то есть Будды. У движения, само собой, имеется цель: просветление и спасение. Цели можно достичь либо путем приложения собственных индивидуальных усилий (медитировать, решать коаны, соблюдать ритуалы и правила, дубасить друг друга в занятиях единоборствами, – короче, активно шевелить задницей), либо просто положившись на всеблагого Будду Амитабху, который обещал спасти всех скопом, без разбора. Принимающие «силу другого» должны лишь искренне верить в исполнение обещания, быть в своих движениях души свободными, естественными и незашоренными, словно дети, а еще нужно как можно чаще повторять священную мантру «Намо Амида Буцу» – и все будет о’кей. (При этом, кстати, даже монахам можно лопать мясо, общаться с барышнями и т.д.: спасение все равно обеспечено, главное – в него верить).

 

 

Керамика ручной работы

 

Керамика Японии

 

Японская керамика

Так вот: хорошенько подумав, Янаги пришел к выводу, что настоящий художник (живописец, керамист, резчик по металлу, каллиграф и проч.) должен идти дорогой тарики, причем не только в быту, но и в творчестве, где цель – просветление – суть постижение красоты. Соответственно, настоящая красота не может быть создана специально, на профессиональном уровне, когда автор изо всех сил изгаляется, самовыражается, бьется головой об стену в так называемых творческих муках и вообще слишком много о себе думает. Нет, все должно быть естественно, как восход или закат, как улыбка младенца, как просто жизнь народа: живут, рис жуют, работают как дышат. Настоящее искусство создает именно народ! – провозгласил в двадцатых годах двадцатого же века Янаги и с ходу придумал новый термин – мингэй, то есть дословно как раз «народное искусство». И начали гончары работать, и принялись производить красоту – незатейливую, зато настоящую…

Автор статьи: И. Потапов.

Контакты