…К XVI веку в Стране Восходящего Солнца во всей красе имела место быть феодальная раздробленность – а точнее, полный бардак.
| В принципе, и до того крупные феодалы (дайме) на местах имели обширные права, но тут уж дело дошло практически до неприличия. Никто никого не слушал; каждый суслик в своем поле был не только агрономом, но и председателем колхоза; сёгуны (которые вместе со своими правительствами, бакуфу, обладали всей полнотой фактической власти в стране), авторитет давно растеряли и прятались по каким-то закоулкам, а уж номинальное высшее начальство, то есть тэнно, божественные (по определению) императоры… Одному на похороны не могли собрать деньги в течение шести недель – так и лежал он, сердешный, попахивал тихонько где-то в темном уголке; другому (его преемнику) целых двадцать лет не получалось найти средства на организацию церемонии вступления на трон; третий жил в каком-то сарае (во дворце не нашлось места) и питался чуть ли не отбросами, а его исхудавшие дети, играя на задворках, лепили куличики из грязи… Короче, мрак, глад и девять казней японских (девятка у японцев – число очень несчастливое). Надувши щеки и выпучив глаза, князья-даймё мерялись катанами и спорили о том, кто будет царем горы: самая длинная (в переносном смысле, конечно) катана оказалась у сурового предводителя самураев по имени Ода Нобунага. Прочие (кто уцелел) утихомирились и, усевшись в правильную японскую позу сэйдза (то есть когда задница на пятках), стали пить чай. Преемник Нобунага (помершего в 1582 году), Тоётоми Хидэёси, отгрохал в Киото шикарный дворец Дзюракудай, в строительстве которого принимал участие некий Сэн-но Рикю – фигура для японцев легендарная в исключительной степени; примерно как Морихэй Уэсиба в боевых искусствах, так Сэн-но Рикю – в чайной церемонии: мэтр, гуру, основатель и вообще на него едва ли не молятся. Так вот этот супермастер, кроме всего прочего, известен тем, что в области применения своих талантов активно развивал традиции «ваби-саби»: это такой японский эстетический принцип, который, в силу своего по определению глубинного дзэнского характера, не может быть толком выражен вербально; однако же мы все-таки ближе к Европе, нежели к Дальнему Востоку с его потамсторонними заморочками, поэтому попытаемся примерно определить его, как «печалька одинокого простака, взгрустнувшего о потонувшей со старости лягушке». (Пусть невнятно, зато теоретически красиво: вроде бы очень по-японски – а для европейца красота непонимания. Короче, «нет жизни, нет смерти и нет совершенства»). На практике тяга великого Рикю к материальному воплощению принципа ваби-саби выразилась в том, что он для начала решил прекратить пить чай из красивых китайских чашек. Поразмыслив на тему опрощения, мастер вызвал работавшего на строительстве того же дворца керамиста-черепичника по имени Танака Тёдзиро (который, кстати, был по происхождению то ли корейцем, то ли китайцем) и заказал ему посуду в новом стиле. Стиль этот получил название «раку» – «наслаждение» или «естественная простота»: уже понятно, как выглядели такие чашки. Никакого гончарного круга, ручная лепка, все строго и просто; обжигали изделия, покрытые свинцовой – черной, прозрачной или красной – глазурью, сутки при температуре до восьмисот градусов по Цельсию, потом достаточно резко охлаждали, в результате чего на поверхности посуды появлялись всякие неровности, трещинки и прочие кракелюры. В общем и целом чашки (черные – куро-раку, красные – ака-раку) получались приемистыми, грубоватыми, асимметричными и, в конечном счете, уникальными: то, что надо для дзэнского медитативного чаепития. (Кстати, считается, что именно Тёдзиро по просьбе Рикю первым сделал квадратную чашку). Судьбы изобретателей «раку» сложились по-разному: Сэн-но Рикю со своей простотой в какой-то момент надоел своенравному Тоётоми Хидэёси, и тот велел мастеру самозарезаться, что великий чаепитец и проделал (медленно и печально) с присущей японцам дисциплинированностью. Тёдзиро же сумел угодить вкусам окружающих, и ему, кроме различных материальных благ, была пожалована фамилия Раку, которую его наследники горделиво носят до сих пор, выпуская на радость людям свою чудесную керамику (и тщательно оберегая семейные производственные секреты от посторонних глаз): некоторые изделия, зачастую имеющие собственные имена, считаются национальным культурным достоянием Японии… Автор статьи: И. Потапов. | 
|
