…Бернард Лич, проникнувшись трепетной любовью к японской аутентичной керамике, идет по пути активного самосовершенствования – как в плане профессионального развития (то есть старательно изучает опыт старых мастеров гончарства страны Ниппон, экспериментирует с разными технологиями формовки, обжига и росписи изделий), так и в смысле продвижения по духовной стезе: у него, как и у всякого художника-полусамоучки, имели место быть серьезные духовные же искания.
| Побродив немного по Японии в поисках источников истины и вдохновения, Лич начинает испытывать некоторое разочарование: ехал-то он сюда из Британии, дабы припасть к корням, найти и насладиться красотою небывалого и загадочного Востока, а обнаружил усиленную и оголтелую (как ему показалось) вестернизацию, в том числе и в керамическом вопросе. Обидевшись, он разворачивается и едет в Китай, однако там дело оказалось еще хуже, да плюс кругом стреляют и гоняются друг за другом с палашами и нехорошими намерениями. Судя по всему, Лич даже немного растерялся, однако тут вовремя появился Янаги Мунэёси, который показал Бернарду корейские тарелки. Как и в случае с чашками раку, британец всхлипнул от восторга и с новыми силами завертел гончарный круг. Трудился Лич упорно и, можно сказать, вдохновленно, стараясь соединить в свое работе традиции керамики как дальневосточной (китайской, корейской и японской) так западной – прежде всего немецкой и английской. Тут надо сказать, что подобный культурологический синкретизм вообще свойственен представителям европейской цивилизации, нахватавшимся верхушек восхищающих их своей непонятностью (и непониманием) проявлений культурной, религиозной и зачастую бытовой прелести достаточно абстрактного, по сути, Востока. Вот и Бернард Лич увидел что-то там в Японии (синтоизм, дзэн и чайная церемония), что-то в Корее (красивые селадоны и вон-буддизм, в котором все верующие во что угодно – братья), и много чего в Китае, стал много думать, обобщать и глобализовать. Потом он прослышал о некоей свежей, зародившейся в Персии, религии бахаи и вообще решил, что наконец-то просек истину. (Кратко о бахаи, приверженцем которой накрепко стал пылкий англичанин: появилась она в середине XIX века и поначалу считалась ответвлением ислама шиитского толка, однако потом стала вполне самостоятельной. Проповедует монотеизм в духе «экстремального иррационализма», то есть когда сущность Бога познать просто бесполезно, но понять, чего он хочет, можно через Посланников. Причем Бог един для всех скопом, а значит, все религии есть Его эманация: Посланник же может быть и инкарнацией Кришны, и новым Иоанном Крестителем, и кем кто чего там захочет увидеть. Ссориться людям незачем, потому как нету повода, а надо вести себя прилично, не пить, не курить, медитировать, выполнять предназначенную работу и побольше думать о прекрасном. Будешь все делать хорошо – душа попадет в рай, причем после увлекательных потусторонних путешествий; для обычного человека перерождений не предусмотрено, букашкой не родишься). Личу такой подход к проблеме бытия понравился, и он начал ваять в стиле «все люди – братья»: чашка вроде в стиле раку, но покрыта европейским ангобом; или рисунок типа как японский, но глазурь западного рецепта. Набив хорошенько руку, неутомимый Бернард Лич решает поделиться своими умениями с окружающими, для чего отправляется обратно в Англию, где (совместно с еще одним соратником Янаги, которого звали Сёдзи Хамада) открывает керамическую мастерскую. Хорошая реклама и неподдельный энтузиазм Лича вскорости привлекают к нему учеников со всего света. Популярности мастеру изрядно добавила написанная им и изданная в 1940 году «Книга гончара», которая с удовольствием читается многими до сих пор. Впрочем, Лич не сидел на одном месте: он довольно активно ездил по миру – как для удовлетворения своих духовноискательских прихотей (по священным местам бахаи), так и ведя просветительскую деятельность, вербуя в ряды приверженцев синкретической восточно-западной керамики народ по всему свету: бывал с выступлениями и лекциями в Европе, Штатах и Японии. | 
|
Практическим гончарством Лич занимался до самой старости, причем сейчас его работы можно увидеть не только в музее при его мастерской, но и в экспозиции лондонского Музея Виктории и Альберта, который считается крупнейшим собранием декоративно-прикладного искусства и предметов дизайнерского мастерства в мире…
Автор статьи: И. Потапов.