Русский изразец: гаснущие свечи, денди с Невского проспекта и кровосос-капиталист

…Итак, с конца XVIII века яркая свеча традиции русского изразца постепенно начинает угасать. Однако оставались еще силенки у мастеров, оставались… Многое, конечно, сейчас безвозвратно утеряно, но кое-что сохранилось: например, большущая трехъярусная расписная печь из Царской палаты  Митрополичьих покоев, что в Троице-Сергиевой лавре; данный арт-объект велик, пышен, отменно параден и крайне величав. Еще более презентабельную изразцовую печку обустроили в той же Троице-Сергиевой лавре, но в Царских чертогах, в Петровской палате: масса ярусов, многоцветные колонки, ниши и вообще антаблементы. (Оба, так сказать, сооружения относят к последней четверти XVIII века). Здесь можно наблюдать некоторое дробление декоративных элементов, излишнее мельчание, но в целом печи впечатляют своей монументальностью и мастерством исполнения – в том числе и росписи на изразцах.

Изразцовый камин

Изразцовый камин в усадьбе Кусково

 

 

 

 

 

 

 

Изразец печной

Изразец с росписью в той же стилистике, изготовленный мастерами компании «Веста-керамика»

Несколько интересных изразцовых печей конца XVIII века сохранилось и в знаменитой шереметевской усадьбе Кусково: как предполагают, росписи на них (многоцветье и синее на белом) выполнены художниками из известной семьи Аргуновых.

До наших дней сохранилось незначительное количество печей того времени с так называемой раппортной изразцовой облицовкой – то есть когда изобразительные элементы повторяются, – либо линейно (ленточный раппорт), либо в разных направлениях (сетчатый или ковровый раппорт). Сначала подобные изразцы снабжались подписями, затем подписи стали заменять кавычками, а потом и вовсе ничего такого лишнего рисовать не стали.

Сюжеты на печных изразцах к началу XIX века тоже начали постепенно упрощаться. Снова появляется синяя роспись на белом фоне: опять-таки учитывался потребительский заказ, но на этот раз не императорский, а мещанский – сделайте-ка мне побыстрее, да по возможности подешевле. Сами печи тоже стали попроще – в архитектурном, так сказать, смысле: никаких тебе монументальных громадин; чай, не в царских палатах проживаем, жилье хоть и вполне себе комфортное, не барак какой-нибудь, но и все-таки малогабаритное (по тем временам, конечно). Впрочем, народ побогаче мог еще позволить себе печки с различными украшательствами (ниши, колонки, гирлянды, крупная и сложная роспись).

В самом начале XIX века вновь появляются изразцы с многоцветной росписью и пояснительными надписями, но это было так, последний вдох утопающего перед унылым путешествием ко дну бурных потоков новых времен. Изобразительные сюжеты все более упрощаются, многоцветье эмалей постепенно тускнеет, сами печи словно бы сжимаются в объемах – торжествует сплошной утилитаризм.

Из сюжетного наполнения совершенно исчезают заморские мотивы: после Отечественной войны 1812 года русские уланы и гусары, побившие излишне гордых сынов Европы на поле брани, дают им пенделя и на изразцовых росписях, в конце концов изгнав их совершенно. В бытовых сценках тоже не увидишь тучных голландских буренок и обитателей Версаля: сплошные местные барыни в чепцах, денди с Невского проспекта да пейзане в лаптях и пейзанки с серпами. Но и подобные изображения становятся все более редкими – производство ставится на поток, тут уж не до буколической красоты.

Нет, безусловно, что-то заметное, выполненное в старых (уже) многоцветных традициях еще оставалось: понятие «индивидуальный заказ» никто никогда не отменял, и отдельные достаточно обеспеченные в материальном плане ценители русского изразца в XIX веке могли завести у себя монументальную печь с расписными рельефами, колонками, вазончиками и прочими онёрами (к примеру, нечто подобное, произведенное в сороковых годах девятнадцатого века, можно увидеть в музее-заповеднике «Коломенское»). Кроме того, отдельные провинциальные (практически полукустарные) производства продолжали мужественно сопротивляться наступлению буржуазно-мещанской практичности: дольше всех, почти до начала следующего, двадцатого столетия, держалась Калуга: в ее окрестностях до сих пор можно увидеть печи с изразцами того времени.

 И все же время взяло свое: как говаривал Остап Бендер, железный конь идет (ну, в данном случае, уже пришел) на смену крестьянской лошадке. На смену уютным полудомашним мастерским в XIX веке притопало настоящее промышленное производство: бери больше, кидай дальше, какие там красоты, на том свете налюбуешься, а сейчас давай, работай, кровосос-капиталист не терпит промедлений, зато все время хочет жрать, желательно побольше… Однако русский изразец не погиб: появился Врубель, заселилось мастерами Абрамцево, возродили искусство майолики, удивленный мир округлившимися глазами посмотрел на ту красоту, что могут делать только в такой несчастной и такой великой России. Но это уже совсем другая история…

Автор статьи: И. Потапов

Изразцы печные

Изразцы печные

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Печь с изразцами

Изразцовая печь в усадьбе Кусково

Контакты