…Ну вот, настало время поговорить и о японском фарфоре.
| Как уже упоминалось, первыми стали производить фарфоровые изделия китайцы – своим мастерством в этом вопросе они прославились на весь мир еще во времена своей династии Тан (618 – 907 гг.) Японцы же, в ту эпоху почитаемые своими соседями по Азии за довольно-таки неумытых дикарей, подобными вещами не увлекались; даже в гламурных хэйанских интерьерах импортный фарфор был редкостью, но времена меняются, уходит прочь Средневековье, и вот уже богатеньким японским буратинам (а еще больше – карабасам-барабасам) поднадоели аскетичные сервизы в стиле аутентичного тренда ваби-саби и захотелось чего-то покрасивше. Поначалу князья-даймё гоняли чаи, используя китайский фарфор; но в конце XVI века они поссорились с империей Мин на почве того, у кого меч толще, и импорт красивой посуды с материка прекратился: а фарфора хотелось сильно. Попытались было привлечь собственные силы, однако местные керамисты оказались не готовы к воплощению новых эстетических веяний: пришлось сёгунам искать мастеров на стороне. Поиски проходили по-самурайски, грубовато, но эффективно: пошли воевать в близлежащую Корею, нашли, кого нужно, сделали предложение, от которого трудно отказаться – и вот специалисты (в связанном по рукам и ногам виде) прибыли на острова. (Разбегавшихся по углам корейских гончаров ловили настолько рьяно, что войны конца XVI – начала XVII века иногда называют «керамическими»). По прибытии импортному керамисту выдавали подзатыльник и чашку риса – давай, работай. Ну и работали. Одним из самых известных работников такого рода был Ри Сампэй (он же Ли Саньпин, он же Ли Сан Пэн), которого вывезли из Кореи в 1598 году. Согласно историческим байкам, он, руководствуясь вежливой, но весьма настойчивой просьбой полонившего его начальника области Хидзэн по имени Набэсима Наосигэ, долгие годы искал глину, пригодную для изготовления фарфора. И вот как-то раз (примерно в 1616 году), Сампэй уныло тащился по склону горы Идзуми неподалеку от деревеньки Арита: он совсем пал духом, а потом и вовсе упал телом, брякнувшись прямо в какую-то грязюку, которая при ближайшем рассмотрении оказалась замечательной каолиновой глиной. Ура! – после паузы подумал иностранный специалист, и не ошибся. Отряхнувшись и вытребовав себе в помощь группу плененных самураями компатриотов, он соорудил на месте замечательной находки несколько печей для обжига керамики, и через некоторое время Арита стала знаковым центром производства японского фарфора. Впрочем, все хорошо стало не сразу: глина из Ариты отличались повышенным содержанием кремнезема, имела мало окрашивающих окислов и была не очень пластична; черепок получался белым, плотным, но весьма хрупким. Так что первый японский фарфор («дзики») вышел не ахти какой – грубоватый, хоть и с голубой подглазурной росписью. Его называют «раннее Имари» (от названия морского порта, откуда продукция шла на экспорт). Позже появился фарфор «красное Имари»: у истоков его производства стоял (уже японский, не привозной) мастер Сакаида Кидзаэмон (1596 – 1666). Будучи человеком упорным и трудолюбивым, он разработал собственный стиль полихромной надглазурной росписи: зеленый, красный, черный, оранжевый, фиолетовый, золотой и еще Сусаноо знает какие цвета. Тематика: драконы, птички, цветочки, сосны, горы, а также фирменная фишка – ярко-красные сливы, которые настолько понравились сановным потребителям, что мастера стали звать Какиэмон («каки» – по-японски «слива», что поделать). Наибольшей популярностью пользовался фарфор стиля Какиэмон с непрозрачной белой глазурью, покрытой цветной росписью, изредка с осторожным контуром. Изделия (чашки, тарелки, блюдца) обычно имели небольшие размеры, но встречались и высокие вазы. Роспись, подобная акварели, изящная, свободная, несуетливая, изысканная в своей какой-то негромкой утонченности, берет свое начало в китайской эстетике (истоки стиля Какиэмон принято видеть в традиции полихромной керамики у-цай), однако это не есть обычное подражание, трудолюбивое, но не совсем творческое переписывание и перепев чужого и непонятного, хоть и притягательного своей красотой – нет, это уже чисто японский взгляд на мир, на человека в этом мире и на его ощущение мира, на чувство как таковое; красота может скрываться не только в строгой, но по-своему голодной простоте… Автор статьи: И. Потапов. |  
|
