…Монгольская династия Юань правила в Китае до 1368 года: к этому моменту китайцам надоело быть людьми четвертого сорта в собственной стране, они рассердились и попросили степняков оседлать своих лохматых лошадок и убраться восвояси.
Монголы не то чтобы сразу, но просьбу удовлетворили: просителей было много, и они умели убеждать. Командовал недовольными Чжу Юаньчжан, поначалу сельский люмпен, затем буддийский монах, позже – уличный попрошайка, в дальнейшем – предводитель отряда бунтовщиков, а потом и император – основатель династии Мин. По слухам, правил он долго и мудро: вел активную хозяйственную деятельность, вернулся к ценностям прежних времен, держал в строгости ораву чиновников, организовал тайную полицию (которая извела сто тысяч человек) и повелел положить к себе во гроб тридцать восемь наложниц. Его сын, известный как император Юнлэ, взял к ногтю жаждавших реванша кочевников, почистил нечищеный несколько веков Великий канал, построил флот из огромных (говорят, что по двадцать тысяч тонн водоизмещением) кораблей и организовал несколько торгово-просветительских экспедиций в дальние страны (надо же кому-то продавать шелк и фарфор). В такой более или менее спокойной обстановке Поднебесная в очередной раз «начала подниматься с колен». Гончары и керамисты не остались в стороне и с новыми силами принялись за работу. А работы было много: кроме всего прочего, возврат к прежним ценностям означал возобновление неумеренного потребления чая из красивой посуды. (Однако стоит сказать, что за прошедшие годы китайцы слегка подзабыли тонкости знаменитой чайной церемонии: в минское время перестали понимать строфы великих поэтов империй Тан и Сун, к ней относящихся, да и вообще не верили, что чай можно пить из чашек цвета иного, нежели белый). Полузаброшенный при монголах Исин разворачивает производство своих аутентичных и демократичных чайников, которые пользуются колоссальной популярностью как в самом Китае, так и в Японии и Корее; цзиндэчжэньский высококачественный фарфор благодаря общему развитию торговли находит новые рынки; в Юнлэ для императорского двора делают достаточно редкий красный тонкостенный фарфор; в печах Чжэцзяна снова приобретает свой традиционный зеленый (а в более позднее время – и синеватый) загар селадон, который монголам был напрочь не нужен; Фушань радует мелкой белоснежной фарфоровой пластикой – фигурки людей и животных, мифических существ и мифологических героев: в Европе их (как и аналогичные изделия из Дэхуа) называют «бландешин» – «белое китайское» (и другой раз от большого ума самостоятельно раскрашивают: не нарядно как-то, не гламурненько)… Разумеется, «не все было одинаково хорошо, не все ровно». Цикличность китайской парадигмы формально-общественного бытия подразумевает взлет, расцвет и падение (ну, если точнее, катастрофу, зарождение, подъем, расцвет, стагнацию, уныние и катастрофу). Понятно, что при данной схеме и с керамикой будет происходить такая же штука: пробудились к новой жизни, отряхнули прах старой с ног своих, и давай с радостной улыбкой ваять что-то эдакое. Вот и мастера Мин поначалу подошли к вопросу с энтузиазмом: в ранний период все делается исключительно качественно, сбалансированно и гармонично; как указывают исследователи, роспись на изделиях того времени отличается легкостью, не отягощена излишними деталями, печати-клейма нанесены очень четко, аккуратно, «обведены двойным кружочком». А вот ближе к закату Мин (совсем закатилась она к 1644 году) никакой особой тщательностью и не пахнет. Приунывшие керамисты работают вяло, будто нехотя, отточенность линий сменяется «ба-агатым» декором, краска для росписи используется какая-то совсем левая (и явно дешевая, а потому скверная и тусклая), а клейма своей лапой ставит соседская курица, кружочки рисовать совершенно не обученная. Думать мастерам тоже становится как-то лентяво: ничего нового в голову отчего-то не приходит, и они начинают копировать сунские и танские образцы, иногда от скуки обращаясь и к раннему Мин. Однако именно на излете Минской династии китайская керамика получает по-настоящему мировую известность: основанная в 1602 году голландская Ост-Индская компания в качестве монополиста начинает в колоссальных количествах ввозить в Европу фарфор из Поднебесной – за пару десятилетий около двух миллионов единиц экзотической продукции. Европейские монархи млеют от бландешина и селадона: далекий таинственный Китай покоряет прагматичных обитателей Старого Света… Автор статьи: И. Потапов. |
|