…В конце XVIII века корейские энтузиасты-обновленцы, ориентированные на Запад, в своем «желании странного» незаметно для себя заигрались, причем весьма основательно, здорово попортив собственное реноме в глазах и короля, и народа. Началось все с мелочей: кто-то обратил внимание на то, что некий высокопоставленный чиновник, член «общества по изучению христианства», после смерти своей матери не сделал традиционную синчжу, поминальную табличку, да и вообще толком не совершил необходимых ритуалов. Инцидент стал настоящим шоком для окружающих: дело в том, что в культуре Корее похоронный обряд всегда занимал (да и сегодня занимает в значительной степени) исключительно важное место. Все его части были строго регламентированы, траур длился до трех лет (сейчас законодательно ограничен ста днями), а любое нарушение конфуцианской традиции считалось жутким кощунством. И вдруг такое! На вопрос, обращенный к осквернителю ритуала – «А не обалдел ли ты, парень?!», парень ответил, что нет, не обалдел, а все проделал, как это положено у католиков – помолился, закопал, еще раз помолился и хватит. Все же остальное – язычество и предрассудки. Общество ужаснулось; нарушителя срочно казнили, а потом начали выяснять, откуда он набрался такой ереси.
|
| И тут выяснилось, что христианская церковь отрицает вошедший в кровь и плоть корейцев культ предков и все связанные с ним ритуалы и церемонии (типа «кормления духов»), которые являлись важнейшими в национальной культуре. Действительно, согласно чосонским конфуцианским убеждениям, дух покойного способен несколько поколений проводить манифестации в мире живых, поэтому к нему надо относиться со всей почтительностью и уважением, что является прямым отрицанием христианского представления о посмертном существовании души, которая попадает либо в рай, либо в ад (у католиков еще возможно чистилище), но уж никак не бродит по темным углам в поисках вкусного кусочка. Произошел большущий скандал: в среде правящего сословия – янбан – с 1801 года начались чистки, выявленных христиан подвергали различным репрессиям вплоть до смертной казни. Масла в огонь подлило перехваченное спецслужбами письмо, адресованное в Пекин, во французскую католическую миссию. Автор эпистолы (некто, приближенный к королевскому двору), жаловался на притеснения, которым подвергались христиане в Корее, и вообще всячески ругал начальство. После этого репрессии разгорелись с удвоенной силой: христиан обвиняли уже не только в вероотступничестве и осквернении моральных принципов, но и в подрыве основ государства, и в сотрудничестве с внешним коварным врагом. Терпение правительства, до того момента сквозь пальцы смотревшего на внедрение свежих западных идей в быт и бытие своего народа, лопнуло: в результате случился откат в прошлое. Христиан казнили уже сотнями (и своих, доморощенных, и пришлых миссионеров), а всё, что находилось за пределами королевства, было объявлено не отвечающим устоям традиционного конфуцианского корейского сообщества и непригодным к изучению. В первой половине XIX века, когда в Китае и Японии начали всерьез задумываться о том, а не стоит ли поучиться жизни у «желтоволосых варваров», в Чосоне на это дело смотрели с откровенной злобой. А между тем европейцы стали наносить в Корею регулярные «визиты дружбы». Сначала это были англичане, потом французы; сперва все обходилось без особого шума, но потом корейцы, увидев, что в соседней Поднебесной вслед за монахами из Европы приходят солдаты, решили окончательно закрыть страну для чужаков. Однако какое европейцам было дело до решений корейского правительства? Правильно – никакого. Тем более, что по миру стали разноситься слухи о небывалых сокровищах, спрятанных во тьме древних гробниц императоров Корё и Чосона. Лихие тумрайдеры, наслушавшись рассказов о россыпях золотых слитков, кучах шелковых отрезов и грудах драгоценных фарфоровых изделий, томящихся во мрачных подземельях в ожидании новых достойных владельцев, стали, алчно клацая зубами, поспешно снаряжать корабли в дальнюю дорогу… |
|
Автор статьи: И. Потапов.